Правда трудных боёв
О боевых делах героической Панфиловской дивизии, сформированной летом 1941 года в Семиречье и в июле отбывшей отсюда на фронт, известно немало. Но очень многие (даже историки!) и по сей день считают, что первым пунктом боевого назначения для нее стала Подмосковье. Такому стойкому представлению, естественно, поспособствовал широко отраженный в Советской публицистике подвиг 28 панфиловцев, на смерть схлестнувшихся 16 ноября 1941 года в жестоком 4-часовом бою у разъезда Дубосеково с пятьюдесятью вражескими танками.
По счастью, знаю о том дне не из литературы, а, как говорится, из первых рук, от истинного семиреченца, участника невероятного боя — Григория Мелентьевича Шемякина. Известно мне и то, что не один самоотверженный политрук Клочков командовал геройским подразделением. Командовал взводом отважный сержант Добробабин!
О многом мы с Григорием Мелентьевичем рассказали друг другу. Но кое- чего не знал и он. Например, того, что в январе 1942 года в Лондоне на митинге английских профсоюзов, прилетевший из СССР на очередные переговоры (уговоры) тогдашний глава Советских профсоюзов Николай Михайлович Шверник поведал британцам о подвиге 28. Если для нашей армии 28 стали символом обороны, то англичане сразу же возвели их в ранг защитников свободы.
«Спасибо Швернику и особенно Черчилю за это хотя бы задним числом», — сказал Григорий Мелентьевич. Он поведал, как в том бою тяжело контузило Добробабина. Как без сознания Иван Евстафьевич попал в плен. Бежал. После долгих мытарств оказался в деревне родителей на оккупированной врагом территории. В должности вовсе не полицая! — а служащего старостота всячески помогал партизанам. С приходом красной армии, после тщательной фильтрации, опять отважно воевал. До Великой Победы. Но ничего из этого в зачет Добробабина не пошло. Из рядов 28 героев — панфиловцев его вычеркнули, не утруждая какими-либо убедительными доказательствами его мнимых провинностей.
«Но вы то почему столько лет помалкивали?» — в прямую спросил я у Шемякина.
— Го-во-ри-ли! Да вот только, родненький мой, кто нас слушал? Лишь семерым героям, чьи судьбы сложились драматично, довелось дожить до Победы. Но и хваленные бронированные чудища Т-III и Т-IV тогда не прошли. Более 70 самых лютых своих волков недосчитался их прожженный вожак — головорез — танковый генерал — полковник Гейнц Гудериан.
Однако и по сей день историки обо всем этом скромно помалкивают, а иные даже идут на подлог и поклепы: никакого там подвига и не было, все это раздуто и выдумано…
Но были и есть подлинные летописцы трудные истории славной Панфиловской дружины. Свои родной дивизии посвящали очерки, эссе, повести, публицистические размышления, военно — исторические исследования герои Советского Союза, известный ученый — фольклорист Малик Габдуллин («Тулеген Тохтаров», «Находчивость», «Честь народа», «Найденное слово»), видный военачальник и крупный теоретик военного искусства Баурыжан Момушулы («За нами Москва», «Генерал Панфилов», «Психология войны», «Дневники»), отважный артиллерист, талантливый политработник, орденоносец Балтабек Джетпысбаевич, его однополчанин, способный журналист и партиец Хаким Шакирович Абдрашитов, многие другие панфиловцы, которых Бог не обделил отзывчивой душой, даром правдивого и вдумчивого слова.
Свое веское слово о Панфиловской дивизии сказали и фронтовые газеты на казахском языке «Отан ушiн» (Северо-западный фронт), «Суворовец»(второй прибалтийский фронт) и, разумеется, издававшаяся с первых месяцев боевой жизни в самой Панфиловской дивизии газета «За родину».
Все это поддерживало и укрепляло боевой настрой и бодрый дух панфиловцев.
Но больше всех (не в обиду остальным будет сказано) и рельефнее всех отобразил подвиг Панфиловской дивизии ее воспитанник, сам истинный герой Великой Отечественной Войны, народный писатель Казахстана Дмитрий Федорович Снегин (Поцелуев), которого президент по справедливости назвал Великим Гражданином.
Уже в 1942 году при самом активном участии Снегина в издательстве «Советский писатель» (Москва) вышел сборник по панфиловцам «Советские гвардейцы». Немало фронтовых стихотворений опубликовал он в газете «За родину» и в «Казахстанской правде». В 1944 году увидела свет его поэтическая книга «Годы», посвященная фронтовым друзьям. Известна и повесть «На исповеди», где скрупулезно рассказана о сентябре 1941 года и о действиях 316-й (тогда еще не 8-й) гвардейской стрелковой дивизии Новгородской области. Вот так просто Снегин еще раз напомнил, что на боевом счету Панфиловской дивизии не одно ее лишь героическое участие в битве за Москву — на самом ответственном Волоколамском направлении.
По воле Ставки Верховного Главнокомандования Панфиловская дивизия свой многотрудный путь к Великой Победе начала с Северо-Западного фронта, куда дивизия прибыла из Казахстана 25 августа 1941 года — в город Боровичи Ленинградской области в распоряжение Пятьдесят второй Армии.
26 августа 1941 года Панфиловцы понесли первые потери от авиа бомбежки самолетами Люфтваффе крупной станции Угловка Октябрьской железной дороги. Восемь убитых. Ранено 17 человек и 16 лошадей. В пути следования на станции Акуловка при новой бомбардировке германскими и финскими самолетами в 857-м артиллерийском полку, к которому был приписан Снегин, погибли младший лейтенант Соловей, красноармейцы Петров, Сергейкин.
Люди помнят об этом. О чем говорят многочисленные отклики на произведения Дмитрия Снегина.
Известно, чем для супостата обернулось его второе генеральное наступление: операция гитлеровских стратегов под претенциозным названием «Тайфун» окончилась для нацисткой Германии гибелью полумиллионной армии. Такого сокрушительного поражения в Ставке Гитлера никак не могли предвидеть.
Давно известно: чтобы успешно наступать ( или контрнаступать), необходимо, помимо решительности и высокой маневренности, наличие точных разведанных о противнике, обладать как минимум двойным перевесом в живой силе и технических средствах — это стратегическая аксиома. Маршалл Тухочевский обходился полуторным превосходством, а в кровавых битвах против белочехов и Колчака соотношением один к одному. У гениального Жукова счет был иным. Десять к одному. Двадцать к одному. Главный Кузнец Победы и его Кремлевский хозяин никогда не жалели ни себя, ни людей.
И, тем не менее, поражение врага стало фактом вселенского значения и ничего случайного в этом грандиозном событии нет.
Зимой 1942 года ( этому мало аналогов) Панфиловская дивизия ( совместно с партизанами, комсомольско-молодежным подпольем, диверсионными подразделениями, НКВД, под руководством Л. П. Берии и начальника Центрального штаба Партизанского движения П.К.Пономаренко) провела многоверстный Снежный поход по самым глубоким вражеским тылам, освободив от гитлеровцев и предателей сотни населенных пунктов.
Тот год для Панфиловцев был неимоверно тяжелым. Перечитываю горькие строки одного из сотен откровеннейших писем к Снегину от его однополчан: «Май 1942… Бились за города Холм, Кобляки… Хваронщино не взяли… Уйма потерь в людях и техники, страдание от недоедания… Но зато мы многое сделали — отвлекли на себя вражеские войска с других фронтов и резервов…» (ЦГА РК, Ф.1965, оп.2, д.118, лл.1-2)
Первыми боевой счет дивизии открыли разведчики лейтенанта Королева. У хутора Захарово прошел короткий бой — пять убитых гитлеровцев, у казахстанцев потерь нет. Трофеи: пистолет, два автомата, ручной пулемет и граната.
Вроде бы очень скромно. Однако давным-давно известно: лиха беда начало. Осторожно раскрываем аккуратную фронтовую тетрадку. Вел эту тетрадку Павел Николаевич Кузнецов. Его пометка о схватке близ хутора Захарово — запись не для газеты, только для себя: «На убитых офицерах и солдатах дрянненькое обмундирование. Грязное и ветхое. Никакого нижнего белья. Курят эрзац — сигареты. Пищевой НЗ (неприкосновенный запас) — морковный концентрат. У одного — статуэтка Святого Петра. Бандюги — набожны!» (ЦГА РК, ф.1965, оп.2, д.197,л.8)
Те разведчики — русские, казахи, украинцы, немцы. Да-да, они самые, но только советские немцы. Когда позже последовало оскорбительное — трусливый приказ свыше — отправить их по тылам, в так называемое Трудовую Армию, особисты Панфиловской дивизии негласно экстренно превратили их (по документам) в евреев. Дрались новоявленные евреи выше всяких похвал.
Не мало написали Дмитрий Федорович Снегин и его фронтовые побратимы о Войне и Мире. Но чтобы там ни говорили сегодня о нашем патриотизме, о Снегине вместе с ними его истоки видел в глубоком знании (и познании) богатейшей истории родного им по рождению Казахстана. Именно это познание стало одним из прочных слагаемых той высокой армейской морали, с которой панфиловцы уходили на фронт и там выказали на удивление всему миру великие чудеса истинно казахстанского патриотизма, неразрывно слитого с общесоветским.
Вот именно это и помнили те, кому довелось вернуться с Большой Войны домой. Не все смогли, не все успели. И все же, если мы перечитаем заново их книги, дневники и письма, то светлое и горестное чувство, с которым идем мы к Вечному огню станет глубже и чище.
А это так важно сегодня.
И завтра — тоже это очень будет важно.
Владислав Владимиров.
«Столичная жизнь» №17 от 6 мая 2004 г.
