Алматы театральный
Театральный
О событиях, случившихся в минувшем месяце в разные год нашей истории,рассказывает в очередном материале извесный краевед Владимир Проскурин, который живет сейчас в Германии.
Не по воле автора все эти события – из культурной жизни. Просто так совпало, что именно в ноябре открылся Оперный театр, появился Верненский драматический театр, давший жизнь Лермонтовскому, а «Ленфильм» и «Мосфильмом» были эвакуированы в Алма-Ату.
От Верненского – до Лермонтовского
В 1872 году молодые офицеры Верненского гарнизона добились передачи любителям драмы и комедии здания старого манежа, которое распологалось на правом берегу Алматинки. Энтузиасты переоборудовали манеж, устроили сцену, партер, амфитеатр. Первой постановкой молодого театра стала пьесса А.Н. Островского «Не в свои сани не садись».
На день соролетия музыкально-драмматического театра Верного ритель так вспоминал день 21 ноября 1872 года: «Помещение было переполнено публикой». Кого здесь только не было: генералы, офицеры, чиновники, казаки, солдаты, кучера, киргизы, нарядно одеты дамы и девицы, казачки, солдатские жены, иные с младенцами на руках». На сцене манежа в разные годы играли многие талантливые верненцы, которые продолжили театральные традиции вплоть до дней нынешних, до преобразования верненских подмостков в драмтеатр имени Лермонтова.
В истории Верненского театра есть одна занятная страница, связанная в гастролями ташкенского музыкально-драматического общества. Дело в том, что среди господ ташкентцев находим имя гимназиста Саши Керенского, будущего премьера временного российского правительства и почетного старика семиреченского казачества. В советские времена имя Александра Керенского если и упоминалось историками, то исключительно с сарказмом и иронией: мол, лучше бы он остался артистом. Он действительно мол состояться не в политике, а на сцене. Его таланту рукоплескали города и веси Туркестанского края. В письмах к родным он шутливо подписывался «Артист Императорских театров».
В постреволюционные годы Верненский театр был преобразован в Советский. Одновременно создавались татрские, украинские и даже австро-венгерские самостоятельные труппы, красноармейские агитбригады «синеблузников» и «красных юрт», начал работать ТРАМ – таетр рабочей молодежи. По воспоминаниям режиссера Канабека Байсеитова, ТРАМ распологался в клубе Совторгслужащих бывшем купеческом особняке кургановых на улице Юных Коммунаров. Здесь зрители увидели первые казахские спектакли «Енлик-Кебек», «Золотое кольцо», «Волостной посягатель». Здесь раскрылся талант несвравненной Куляш (тогда зрители называли ее Гульбахрам), ее братьев Айтбека и Манарбека Ержановых, Шары (Гульшары) и Курманбека Джандарбековых, Елубая Умурзакова.
С переносом столицы из Кызыл-Орды в Алма-Ату частный кинотеатр «Орион» на улице Советской был представлен казахским любителям сцены Орынбеку Бекову и Жумату Шанину. Здесь ими была поставлена «Женитьба» Гоголя. При казгостеатре была создана русская драматическая труппа под руководством М. Соколоваю За один сезон актеры подготовили 23 премьеры. Спектакли, конечно, были разными по художественному уровню, но само их колличество говорило о том, что театр городу был нужен.
В 1933 году режиссер Жуман Шанин встретился во фрунзе с гострольной труппой Юрия Рутковского и пригласил его организовать русский драмматический театр а Алма-Ате. С этой памятной встречи и стали искусствоведы Казахстана вести отсчет верстам творческого пути Лермонтовского театра Алма-Аты.
Оперный – в списках врагов народа
7 ноября 1941 года над новыми оперными подмостками в Алма-Ате торжественно поднялся бархатный занавес. Режиссер, Наталия Сац, которая во время эвакуации нашла приют с дочерью Роксаной в бышем кабинете администратора, вспоминала, что здание театра ее поразило своим великолепием: «Его строители, видимо, хорошо знали итальянское зодчество, но влюбившись в орнаменты Востока, дали зазвучать зданию в удивительно сложном аккорде».
Здание театра строилось в два этапа. До Отечественной войны юыл объявлен всесоюзный конкурс, который и определил лучший проект московского архитектора Н.А. Круглова. Уму было поручено возведение здания. Во время строительства выяснилось «вредительство» автора в разбазаривании средств и выборе стройплощадки. В 1973 году зодчие реконструкции большой Алма-Аты определилиградообразующую ось вдоль улицы Красноармейской (ныне Панфилова). Боковые, а не главные фасады театра оказались, вынесены на проспект Сталина, «главнейшую артерию», чем «оскорбили» имя «великого вождя». Бдительные олсведомители НКВД требовали наказать виновных. Николая Круглову предъявили орден на «вредительство» и отправили на север, в карельские лагеря, где он и сгинул. Автором лучшего здания Алма-Аты объявили архитектора Н.А. простакова, которому достались и «броня» от фронта, и прочие лавры строительства.
Само здание Оперного театра попало в списки «врагов народа». Его торжественное открытие было сорвано якобы из-за бомбы, заложенной строителями. Чекисты «обезвредили» здание, наказали виновных и объявили начало театрального сезона азербайджанской оперой «Наргиз». Руководство театра безропотно согласилось с выбором репертуара, даже в ущерб постановке доморощенного национального спектакля «Золотое зерно» оперного шедевра композитора Александра Зильбера (он же Ручьев). Искушенному зрителю либретто, написанное рукой Сабита Муканова, предлагало коварство и любовь по-советски. Напомню содержание оперы. В одном из колхозов Казахстана работают комсомолка девушка-тракторист Айша и беспартийный юноша Сафар. В колхоз проникает замаскированный враг Тана, дочь бывшего бая. Она сбивает любовь Сафара на ложный путь, и честный юноша начинает лодырничать. Вскоре его призывают в Красную Армию, где он, избавившись от влияния Таны, героически проявляет себя в бою у озера Хасан и получает орден. Вернувшись из армии, Сафар рашительно отвергивает любовные чары Таны, поведение которой вызывает у него законное сомнение. Тана и полевод Айдар замышляют покушение на передовых людей колхоза, едущих на ВСХВ. Но в последний момент Тана, узнав, что у Айдара имеются компроментирующие ее материалы, толкает своего пособника под колеса Турксиба. В последнем акте оперы показано открытие казахского павильона на выставке. Здесь происходит окончательное разоблачение Таны ораганами НКВД, долгожданное объяснение в любви Айши и Сафара.
Уже в наши дня для понятия былого престижа или по другому поводу была произведена странная реконструкция самого здания театра оперы и балета, в которой также больше политических, чем художественных аккордов. В итоге утрачены многие скульптурные фризы, отражающую эпоху создания театра. Тщательно соскоблики со стен художественные фрагменты в гипсе и бетоне, на которых был представлен героический эпос казахского народа, этапы социалистического строительства, изобилие каждой советской семьи, встречи Джамбула с деятелями культуры и многие другое. Современные «рестовраторы» убоялись даже высеченных в гипсе крылатых ленинских слов «Искусство принадлежит народу». Оказалось, что рестоврация театра – дело сугубо политическое.
«Грозного» снимали в кохозе «Вторая пятилетка»
В годы великой Отечественной войны Алма-Ата стала кинематографической столицей Советского Союза. 80 процентов всей союзной кинопродукции было снято и выпущего тогда в нашем городе. Почему же было решение эвакуировать «Мосфильм» и «Ленфильм» в столицу Советского Казахстана, а не в какой-нибудь другой город нашенй необъятной тогда Страны Советов? Ответа единого нет, Синоптики, глядя загадочно в небо, предпологают, что виной этому алма-атинская благодать или триста солнечных дней в году. Что дает возможность широко использовать натуральные, а не строительные джорогостоящие павльоны. Кинокритик Лев Варшавский находит объяснение феномену в казахском гостепримстве, мол, маленькому городку «киношники» предъявили огромный и тяжелый счет, а взамен обе стороны приобрели творческую братскую дружбу. Счет состоял в экспроприации в Алма-Ате, уплоченной до последнего квадратного метра, лучших зданий для размещения Центральной объединеннолй киностудии (сокращеноо и звучно – ЦОКС), ее технического персоналаи творческого коллектива. И когда прибыли первые эшелоны с мосфильмовцами и ленфильмовцами, их уже ждала гостиница «Дом Советов», превращенное в общежитие, Дворей культуры, в котором столяры и плотники спешно переоборудовали помещения.
По воспоминаниям Варшавского, происходящее напоминало «нечто среднее между обычным пейзажем стройки, вокзальной сутолоской и сумашедшим домой». Не успели преподаватели КазПИ справить новоселье, как новых трехэтажный дом на углу улиц Кирова и Пролетарской обрел уже громкое название «лауреатника». В нем получили прописку ведущие мастера советского киноисскуства, в чем повествуют мемориальные доски. Кинематографы аккупировали и здание ТЮЗа, в наше дни сгоревшая в пожаре. Здесь на углу проспектов Калинина и Сталина, соорудили взятый на прокат цирк-шапито, где «Ленфильм» проводил съемки. Многие «киношники» разместились на частных квартирах, жили в тесноте, да не в обиде. Поэт Владимир Луговской, однажды зайдя в «Дом Советов», оставил об увиденном такие строки: «Дом искусств – без электричества, без лампочек, безе печек, набитый бесприютными людьми». Тем временем столи погожие солнечные дни и спешно доснимались кинокартины «Пархоменко», «Машенька», «Свинарка и пастух». В радости алма-атинской детворы на улицах и в пригородах проносилоась конница Ктовского, разыгрывались нешуточные баталии «Боевых киносборников». Роли смелых и находчивых красноармейцев, труливых и несообразительных фашистов достоваоись необстрелянным новобранцам, которых после съемок провожали в действующую армию. На «больших бульварах», так прозвали фойе ЦОКСа, можно было встретить прославленных режиссеров, актеров и операторов советского кино – темпераментного Пудовкина, унылого Роома, вечно спешащего куда-то Эрмлера, массивного Столпера; улыбающегося Рошаля и, конечно же, Эйзенштейна в его неизменном костюме.
В пригороде Алма-Аты, в колхозе «Вторая пятилетка», снимались зимние натуры «Ивана Грозного». По воспоминаниям ассистента Дмитрия Попова, кинодейство прохоило торжественно и курьезно: «Вот по селу медленно идет метрополит в полном облачении. Ехавшая в санях ему навстречу пожилая колхозница снала испугалась и побледнела, остановила лошадь, перекрестилась, прошептала что-то, потом опомнилась, оглянулась, неистово хлеснула коня и быстро покатила дальше. Но тут же ей дорогу перерезала группа опричников на лыжах, в черных кафтанах и островерских шапках, с колчанами и луками за спиной. И молится Господу колхозница, случайно попавшая в кадр «Ивана Грозного».
26 июля 1944 года С.М. Эйзенштейн, на сердце которого отрицательно сказался алма-атинский климат, возвратился в Москву. С отъездом «грозненцев» существование ЦОКСа практически завершилось. В наследство Алма-Атинская киностудия получила техническую базу для производства собственных художественных и документальных фильмов. Но великий мастре не мог прозаически покинуть гостепримную столицу Казахстана. На плоской крыше киностудии был устроен прощальный ужин. С высокого банкета собравшимся «киношникам» открылась на память величественная панорама города на фоне освещенного заходящим солнцем Алатау.
Владимир Проскурин
