Учение Будды на казахской земле
Учение Будды на казахской земле.
На протяжений многих столетий территория Казахстана являлась постоянным «местом встречи» трех мировых религий – ислама, христианства и буддизма. Их длительное сосуществование в едином геополитическом пространстве наложило своеобразный отпечаток на развитие материальной и духовной культуры казахского народа. О том, как буддизм пришел в Казахстан и как с ним взаимодействовали казахи, «Комсомолке» рассказал наш постоянный собеседник, выдающийся казахстанский археолог, доктор исторических наук, академик Национальной академии наук РК Карл Байпаков.
Пришествие Ваджраяны в Великую степь
История буддизма на территории Казахстана начинается с первых веков нашей эры. В проникновении буддизма из Индии важная роль принадлежала среднеазиатским религиозным деятелям и миссионерам из числа парфян, юечжей, согдийцев, которые особенно активно начали проповедовать учение Будды во II-III вв. н.э. Еще один путь распространения буддизма шел из Индии и Непала через Гималаи в Китай, Восточных Туркестан и в Жетысу (Семиречье). Тибетский буддизм, или учение Ваджраяны, «пришел» в Казахстан из Лхасы (Тибет).
— Важно отметить, что распростронение буддизма среди народов Казахстана и средней Азии сопровождалось заметными проникновением в эти регионы индийской культуры, — отметил Карл Байпаков. – Буддизм был широко распространен в Тюркских каганатах. О влияние буддизма, которое испытывали тюрки с VI в.н.э., свидетельствует китайский путешественник и ученый Сюань Цзянь: он пишет о благожелательном отношении к этой религии и тюркских каганов. Так, буддизм был принят Таспар-каганом (Тобо-ханом) (572-581 гг.) – каганом Великого Тюркского каганата, который стремился распространить эту религию среди своих подданных. Известно, что китайский император Вонг Кунг послал кагану Великого Тюркского каганата Таспару в качестве подарка тюркский перевод произведения «Нирвана Сутра», считавшегося одной из священных книг буддийской религии. В первой половине VII в. и некоторые правители Западно-Тюркского каганата стали буддистами или покровителями буддизма, причем А. Габэн связывал это с переходом тюрок к оседлости и городской жизни. Буддизм был государственной религией Уйгурского идыкутства в Турфанском оазисе (IX-XIII вв.). В эти же века он являлся господствующей религиозной основой мировоззрения многих тюркских (уйгурских) сообществ в городах Восточного Туркестана на трассах Великого шелкового пути. Китайский посол Уанг Йен Т., совершивший в конце Х века путешествие в пределах государства уйгуров, говорит о наличии здесь около 500 мест поклонения Будде. Кроме того, среди письменных памятников, оставшихся от южных уйгуров, находится множество буддийских текстов.
Буддизм продолжал существовать в среде населения Казахстана и в XIII-XIV вв., об этом свидетельствует сообщение посла французского короля Людовика IX хану Мунке – верховному правителю монголов. По пути из Европы в Каракорум в 1253 году он побывал в городе Каялыке, в долине реки Лепсы и описал буддийских храм, который действовал в городе. Этот храм был найден и исследован на городище Антоновка, отождествляемом с городом Каялыком (Кайлаком). Следующий этап распространения буддизма получи свое развитие в начале XVII века. Буддизм приняли ойраты (джунгары), установившие культурные связы с Далай-ламой в Лхасе (Тибет). Эпоха массовых миграций и крупно-масштабных территориальных завоеваний джунгаров хронологически совпала с процессом интенсивного распространения северного (тибетского) буддизма в их кочевьях и преращения его в последней чктверти XVII в. в официальную религию Джунгарского ханства. Это обстоятельство наложило заметный отпечаток на характер развития материальной и духовкой культуры ойратских племен и обусловило большое своеобразие оставленного ими культурного наследия.
Будиийские святилища на земле Казахстана
В XVII веке на территории Жетысу и восточного Казахстана были построены буддийские храмы и монастыри, возведенные их светскими просветителями и ламами – суме или хит, в которых хранились буддийские рукописи и реликвии.
— Первый буддийский храм из известных в науке на территории Казахстана – Кабалгасун или Калбагасун – был основан около 1616 года на левом берегу Иртыша в современной Павлодарской области, приблизительно в 80 км к юго-западу от Ямышевского озера в нескольких километрах к западу от села Подпуск, — рассказал карл Байпаков. – Самое ранее упоминание о нем относится к октябрю 1616 года. Основание монастыря приписывается лидеру кочевавшей в тех местах родовой группы дэрбетов Далай-Багадур-тайджи. Вторым по времени создания буддийским комплексом ойратов на территории Казахстана был монастырь Дархан-Цорджин-хит, или «Семь палат», построенный между 1639 и 1644 годом на левом берегу Ирытша в районе современного Семипалатинска. Его основал один из видных духовных сподвижников ойратского патриарха буддизма Зая-Пандиты лама Дархан-Цоржи-рабджамба. К началу XVIII в. построенный им буддийский комплекс – Кызылкент, расположенный в Центральном Казахстане в ущелье Кызылкеныш Кентских гор, на первом берегу реки Кызылкеныш, был построен одним из влиятельных в середине XVII в. представителей ойратской знати Хунделеном-убаши. Возведенный им монастырь функционировал не более трех-четырех лет, а со второй половины 1640-х гг., после вынужденной откочевки Хунделена-убаши в южноуральские степи, он начал медленно разрушаться и уже к началу XIX в. превратился в руины.
В 1672 году правитель джунгарских хошутов Очирту-Цэцен-хан построил крупный буддийский монастырь, называвшийся ойратами Очирту-хан-хит. Весной 1676 года ставка Очирту-Цэцен-хана подверглась нападению Галдана-хунтайджи, который в ходе завязавшихся здесь сражений разрушил главный монастырь в хошутских кочевьях и захватил все земельные владения своего тестя. Вслед за этим, опасаясь осуждений со стороны влиятельных адептов буддизма в Джунгарии и соседних монгольских странах за совершенный им «тяжкий герх» против буддизма, Галдан построил новый монастырь, получивший название Бошохту-хан-хат, на правой стороне озера Зайсан. По свидетельству П. Палласа, он был тогда самым крупным и многолюдным буддийским монастырем в ойратских кочевьях. Воспользовавшись затяжной ойрато-цинской войной и продолжительным отсутсвием Галдана в его прииртышских кочевьях, казахские отряды вторгались в 1689 году на территорию ханской ставки и разрушили построенный им храм.
В 1654 году на левой стороне верхнего течения Иртыша, в 70 км к юго-востоку от современного Усть-Каменогорска, в Калбинских горах, правитель хошутов Аблай-тайджи построил еще один крупный буддийский монастырь, так называемый Аблайкит, который со временем получил широкую известность в научном литературе. Самые ранние сведения о нем содержатся в статейном списке русского дипломата Федора Байкова, проезжавшего по пути в Пекин и обратно из Китая в Россию через владения Аблая. Байков в 1655 году застал монастырь на этапе его строительства. В 1657 году новый ойратский суме освящал сам Зая-пандита. В 50-х – 60-х гг. XVII века Аблайкит являлся одним из крупнейших в Джунгарии религиозно-культурных центров и хранилищем ценнейших буддийский манускриптов. В 1671 году правитель Джунгарии Гаодан-хун-тайджи разбил в одном из сражений аблая-тайджи, который бежал в кочевья волжских калмыков. После бегства Аблая с территории Верхнего Прииртышья функционирование Аблай-кита прекратилось, а храм был оставлен его обитателями и за короткий срок пришел в запустение.
Аблай-кит впервые был обнаружен офицерами русской военно-разведывательной экспедиции майора И. Лихарева в 1970 году в ходе обследования местности в районе возведения Усть-Каменогорской крепости. При осмотре хорошо сохранившегося строения монастырского храма им удалось обнаружить большое количество артефактов: тибетских и ойратских рукописей, произведений буддиской иконографии, бронзовых статуэток, изображавших разных божеств, и другие предметы тибето-монгольского декоративно-прикладного искусства.
Под именем Аблакет (Ablaket) место расположения полуразрушившегося монастыря с прилегающей к нему территорией впервые было обозначено в 1730 году на карте «Великой Татарии» Ф.-И. Страленберга, изданной в Швеции одновременно с выходом в свет его знаменитой книги «Das Nord and Ostliche Theil von Europa and Asia» (Стокгольм, 1730). Так, обширный участок левобережной стороны Иртыша вблизи Ямышевского озера обозначен составителем карты как «Степь Аблая» (Step Ablai), выше этой надписи показана местность с развалинами монастыря Дархан-Цорджин-хит под названием «Семь палат», и здесь же помещена краткая пояснительная надпись. Ниже этого участка словество указана местность «Аблакет», где написано в переводе с латиницы: «В местностях Аблакет и Семь палат на Иртыше найденные предметы и древние рукописи тангутские, мунгальские…». Во второй четверти XVIII века всем этим находках, в первую очередь тибетским рукописям, суждено было сыграть важную роль в становлении и развитии как российской, так и европейской тибетологии.
После возвращения экспедиции из верховного Прииртышья в Петербург Лихарев доставил Петру I коллекцию различных бронзовых изделий. Их местные жители нашли при грабительких раскопках могил в окрестностях буддийского монастыря Аблайкит. Также государю он поднес листы старинных рукописей, которые члены отряда обнаружили на территории самого монастыря. Царт поставил присланные металлические фигуры в свой кабинет и распорядился сделать рисунки с этих предметов. В 1722 году Петр I распорядился отправить рисунки в Парижскую академию надписей и изящной словесности. Два года спустя девять гравюр с рисунков были опубликованы в Париже вместе с описанием, составленным библиотекарем императорской библиотеки И.Шамахером, и комментариями французского ученого, бенедиктинского монаха Бернарда Монкофона. Сами же археологические находки после смерти Петра I были переданы на хранение в «Кунсткамеру».
В XVII – первой половине XVIII в. буддийские монастыри были основными духовными и культурными центрами ойратов. В них совершались религиозные обряды, переводились каноноческие тибетские тексты на ойратское «ясное письмо», хранились ценные культовые предметы (ритуальные медальоны и мечи тибетского происхождения, буддийские статуэтки, ксилографы, деревянные лекала и др.) и различные восточные манускрипты. Здесь ойраты создавали также рукописные карты своих земельных владений. Не случайно сегодня в одном только монгольском фонде Института восточных рукописей РАН (г.Санк-Петербург) хранится около 500 различных материалов и документов XVII – первой половины XIX века, написанных на ойратском языке.
Начало научному обследованию Аблайкита положили в 1734-1743 гг. комплексные экспедиции Петербургской Академии наук во главе с крупными российскими учеными Г.Миллером, И.Гмелиным, П.Палласом. В мае 1771 года бывший монастырский комплекс Аблая-тайджи обследовал на местности лично генерал-майор отдельного Сибирского корпуса С.Станиславский. После чего в своей «Описи Аблакетским палатам» он довольно подробно описал внешний облик, и интерьер разрушившегося к тогу времени здания храма.
Казахско-ойратские отношения:
война и мир
Более джвух веков ойраты тесно взаимодействовали со своими ближайшими северо-западными соседями-казахами. С ними они периодически вступали в острое противоборство из-за плодородных пастбищ и контроля за транзитными торговыми путями. Но в относительно мирные годы казахи и джунгары активно сотрудничали и торговали друг другом. Вопреки сложившемуся за последние два века стереотипу казахско-ойратские отношения не были непрерывным военным противостоянием. Ойраты и казахи в действительности не являлись постоянными непримиримыми врагами и стремились поддерживать относительно регулярные политические, торгово-экономические и культурные взаимосвязи. Из письменных исторических источников известно, что иногда ойратские племена переходили под власть казахских ханов, чтобы получить возможность мирно и спокойно кочевать по казахским степям. Так, известно, что Тауекеля называли не только ханом казахов, но назван и ханов калмыков. В деле о посольстве Таукль-хана в Русское государство в 1594-95 годах он назван также «царем казацким и калмыцким». Из этого следует, что ему подчинялись некоторые ойратские роды, кочевавшие поблизости от казахов, обитавших в районах Центрального и Северного Казахстана. Ойратские тайджи часто были в оппозиции к центральному правительству Джунгарского ханства и выступали против набегов на казахские племена. Они предпочитали сохранить мир и добрососедство, так как эта вражда угрожала спокойной жизни самих пограничных с казахами ойратских кочевий. Примеров является деятельность тайджи Хунделен-убаши, который построил монастырь Кызылкент-хит. Он отчаянно саботировал агрессивную политику основателя Джунгарского ханства хунтайджи Батура против казахов, уклонялся от походов и предупреждал последних о планах и путях нападений джунгар. За что в последствии и сам пострадал от рук Батура. Часто такая «проказхаская» позиция ойратских тайджи вызывала в Джунгарском ханстве внутренние междоусобицы.
Показательны в этом смысле многочисленные казахские предания, легенды и эпические произведения на «калмакскую» тему. В них могущественные хунтайджи, их близкие родственники и многоопытные бахадуры фигурируют далеко не только в роли военных противников степных ханов и батыров. Они еще и зятья и сваты, либо безнадежно влюбленные, но отвергнутые ханскими и байскими дочерьми женихи. А это явно не соответствует трафаретному представлению об исключительно враждебном характере отношений этих народов. Характерно, что ойраты и казахи, даже будучи в состоянии масштабной войны, никогда полностью не разрывали деловое партнерство в наиболее значимых для них сферах отношений.
— Совместная история казахов и ойратов, в течении нескольких веков проживавших бок о бок, тесное переплетение их судеб, закрепление ойратских кочевий за казахами – все это дает основание считать остатки ойратских храмов и монастырей ценнейшими памятниками материальной и духовной культуры, оставленными в наследство казахами, — заключил Карл Байпаков. – Отсюда необходимо рассматривать их как одну из важных составных частей культурного наследия казахского народа, которая позволяет лучше понять его собственное кочевое прошлое, историческую память и культуру. А потому заслуживает бережного отношения к ней и многостороннего изучения в науке.
Автор: Павел Злобин
